Имя и фамилия: Нэнси Аннабель “Энни” Шаллот Дата рождения, возраст: 25, 22.04.1995 Место рождения и проживания: Место рождения - Берлингтон, штат Вермонт, место проживания с недавних пор - там же.

Kaya Scodelario

Род деятельности:
Порно-порно, весело-задорно. Живет в полученном в наследство фермерском доме. Промеж съемок берется за любой неквалифицированный труд.

Родственные связи:
Мать - Рут  Шаллот, мертва
Отец - Брэндон Шаллот, мертв
Дочь - Шарлотта Шаллот

Основные сведения
-Первое воспоминание из всех, что есть в ее памяти - пожар; пылал флигель во дворе каменного дома, и мама почему-то бегала и звала ее по имени, хотя Нэнси была совсем рядом. Возможно, она просто надышалась дыма и не понимала происходящее - такое объяснение казалось Энни вполне достоверным.

-Пожар и последующий взрыв уничтожили не только флигель, но и повредили основной дом. В пожаре погиб так же Брэндон Шаллот, и Энни иногда грустила о том, что совсем не помнит отца. От прошлой жизни у них не осталось ровным счетом ничего - ни единой фотографии, ни одного предмета. Они не навещали даже могилу, поскольку, по уверениям матери, пожар был такой силы, что хоронить было просто нечего.

-Сразу после пожара, Рут покинула город и увезла Энни в Бостон. Она отказалась даже от госпитализации девочки - только обработали некоторые ссадины, полученные, по утверждению Рут, во время спасения, прыжка со второго этажа.

-Жизнь в Бостоне была не слишком удачливой - Рут не получила никакого образования и не могла найти приличной работы, зато регулярно находила не слишком удачных мужчин, да и себе самой не отказывала в выпивке.

-Энни училась плохо, у нее были проблемы со чтением. К тому же, девочка выглядела ощутимо младше своих ровесников, что не добавило ей популярности. Школу она, по подобию матери, не окончила, начав довольно рано работать горничной. Едва ей исполнилось девятнадцать, ее мать скончалась от сердечного приступа.

-Следующие годы жила как перекати-поле. Устроилась работать в дешевый мотель, только накопив чутка денег - уехала в Нью-Йорк. Там умудрилась построить некое подобие карьеры и работать во вполне респектабельном отеле Marriott Long Wharf, где и познакомилась с ним. Хорош собой, умен, добр к ней, и, как она была убеждена, очень скоро будет богат.

Количество лапши, повешенной ей на уши за следующий год, превышало все разумные пределы. Когда он свалил, ей остались долги, разбитое сердце и кое-что, избавиться от чего по законам штата Массачусетс (и условиям ее Medicaid) было уже нельзя.

За долгами пришли к ней. Пришедшие же и посоветовали, как с этими долгами рассчитаться побыстрее. Вы в курсе, что за беременных платят больше?

За следующие несколько лет она пропустила через себя больше хуев, чем авторы хентая могут себе вообще вообразить. Фу блять. Не верьте, что в индустрии хорошие зарплаты, нихера подобного, особенно с учетом того, что большая часть ее денег уходили в качестве уплаты чужих долгов. Если чего хорошего в произошедшем и было, так это открытие, что Энни неплохая актриса.

И Шарлотта, конечно Шарлотта.

Пару месяцев она бултыхалась как говно в проруби, не особо представляя, что ей делать, когда ее нашел распорядитель. Оказалось, мать оставила ей настоящее наследство - тот самый дом, пусть и не в лучшем состоянии. Никто за домом прошедшие годы не смотрел, и он был не в самом лучшем состоянии, но выбора у Энни все равно особо не было.

Личные данные

Связь с вами: 

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Пробный пост:

Свернутый текст

Если у них и было чего хорошего тута, так это сад; заросший, тенистый, цветущий — ей почему-то казалось, что без присмотра он зачахнет и обеднеет, но вместо этого, кусты рододендрона, шиповника, волчеягодника, дейции и ирги заполонили все пространство внутри забора.

Розы на маминой могиле. Не так, чтобы Энни нравились розы (или мама, или розы маме), но она любила розовый цвет. Все ее ублюдские ситцевые платьица были розовыми — а может, у нее была только такая ткань.

Дейция на могиле Энид. Не то, чтобы Энид нравилась дейция (что, блять, кроме сиськи вообще может нравиться младенцу?), но Энни вышила цветок на ее пеленках.

Рододендрон на могиле Аннабель — возможно могиле, возможно Аннабель. Тут вообще хуй проссышь, зачем и почему. Энни не знала об этой девочке ровным счетом ничего, кроме того, что теперь живет под ее именем. Иногда ей кажется, что она смутно помнит какую-то темноволосую девочку в розовом (разумеется, блять, розовом) платьишке, но это скорее желание вспомнить, чем настоящее воспоминание.

На отцовской могиле теперь росла сирень. Надо бы выкорчевать.

Хорошим садом все и ограничивалось. Чертов блядский дом. Отец никогда им не занимался — ну то есть как; он видел проблемы, но всегда требовал, чтобы их исправляла мать или сама Энни. Не то, чтобы у них это выходило хорошо, но дом был стар, крепок, и под более-менее регулярным присмотром держался в относительном порядке.

А вот почти четыре года без какого-либо присмотра на него сильно повлияли. Первую свою ночь здесь они провели в машине — внутри двухэтажного деревянного строения, когда-то покрытого белой краской, было чертовски холодно, особенно после полуденной жары Вегаса. Там было так жарко и так солнечно, что становилось невозможно дышать; там нельзя было представить себе ничего плохого, ведь тени, где плохое могло прятаться, выжигались палящим солнцем. Она б осталась там, коли не Брайан; в Чикаго вечный ветер пробирал до костей, в Чикаго кровь превращалась в ледяную кашицу, в Чикаго тени были повсюду. Тени от кустов, тени от забора, тени от паутины в углах дома.

Она отмывала блядский дом весь день. Потом порыскала в интернете — он ей совсем не нравится, но там всегда можно найти нужное. Например, “разнорабочего”. Ну типа, ей много и всего надо делать (и лучше подешевле, у нее деньги не из манды сыплются), так что он должен работать по-разному. Звучало обоснованно. По счастью первый же не стал разводить шуры-муры, буркнул “Адрес?” и приехал.

Он что-то там покрутил в котле и следующую ночь у Энни с Шарлоттой получилось провести уже в доме.

Теперь он приезжал дважды в неделю. Говорил мало (это Энни нравилось), работал споро (это тоже), просил немного (а это совсем-совсем нравилось). И она тоже работала как умела, понемножечку, столярничала по большей части. Мамка это умела и ее тоже научила кое-как, а теперь с этим вашим Ютьюбом уроков куча появилась (но там у них куча разных инструментов, купить которые Энни не позволила бы жаба).

Он и сегодня должен был приехать; в шесть, да, как обычно — остеклить выбитые окна на втором этаже. Невелика работа, чесслово, но нужная ж. Только вот опоздала Энни, задержалась в детском саду под нудные разговоры воспитательницы. И чего ей надо-то? Хрен поймешь; слов было много, а когда их много — уследить за ними никак не выходит. Она заезжает во двор лишь в половине седьмого — и машина “разнорабочего” (дурацкое имя, как пить дать — ненастоящее) уже там.
А сам он с лопатой — у розовых кустов.

И, судя по его лицу, ему не очень нравится то, что он там видит.