Работу по теории массовых коммуникаций Тайлер должен был сдать еще неделю назад. По идиотскому стечению обстоятельств этому препятствовало не только то, что он оставил все на последнюю ночь, но и прежде, чем он успел ее отправить, ноутбук приказал долго жить. Он распечатал ее, потому что все свои работы хранил в печатном виде дома, но на флэшку перекинуть не успел. Поскольку на следующий день все равно собирался заехать к родственникам на Перл-стрит, решил проехать через университет и отдать работу лично миссис Морган. Та, сухопарая и чопорная дама в почтенном возрасте, не любила его как могла: за растрепанные волосы, смелость быть несогласным с ней и улыбку, которую она называла «ухмылочкой».

Быстро выбраться оттуда не удалось. Так оно всегда бывает: пока заглянешь в один кабинет, пока в другой, пока подойдешь к каждому преподавателю, к которому были те или иные вопросы, пока обойдешь всех друзей… До родственников Тайлер так и не добрался. Когда опомнился, было уже поздно. Засиделся с бывшими одногруппниками в холле на первом этаже. Говорили обо всем на свете, пили кофе из бумажных стаканчиков, улыбались подступающей весне. Кэндис заплела его черные кеды цветными шнурками – фиолетовым и кислотно-зеленым. Майк подарил подвеску на тонкой цепочке – пацифистский знак, которую носил, не снимая. Подарил, потому что через неделю должен был переехать в Канаду. Перед тем, как уйти, даже немного прослезился, и сам себя успокаивал: да ладно, приятель, хорош.

Выходя из здания на свежий воздух, Тайлер думал о том, как любит этих людей, это время, себя в нем. Весна неотвратимо наступала, возвещая о себе запахом краски на заборах, прелой земли, кристальной, почти звенящей чистотой воздуха. Закат окрашивал все вокруг в розовый, и в этом была какая-то своя особая прелесть, своя романтика. В такие моменты особенно остро чувствовалось, насколько жизнь прекрасна и хрупка. Насколько неповторимо мгновение: никогда уже не будешь моложе чем сейчас, никогда не вернешь этот весенний вечер.

- В следующий раз, мистер Бейли, придумайте более правдоподобную причину, по которой вы не можете сдать работу в срок, - раздалось из-за спины. Миссис Морган, преисполненная чувства собственного достоинства, проследовала мимо к машине, сбивая своим едким комментарием весь флер. Она уехала, а Тайлер еще какое-то время постоял, допивая свой кофе, пока его не окликнули по имени.

С Бадди и его друзьями Тайлер общался редко. Это была опасная территория, и все об этом знали: не очень благополучная компания из четырех или пяти человек, которая держалась особняком и была, как выражались сами студенты, мутной. Бадди носил с собой нож и временами шутил на тему того, что однажды он придет с ружьем и всех перестреляет, как в школе Колумбайн. Никто не воспринимал его всерьез. Или не хотел делать это своей проблемой.

Поначалу разговор шел спокойно, если не сказать дружелюбно: об учебе, преподавателях, местных сплетнях. Но в определенный момент резко наступило молчание. Парни переглядывались, и Тайлер почувствовал, какая это была вязкая, липкая, гадкая тишина.

- Тебя можно поздравить, - Бадди смотрел на Тайлера почти снисходительно и протянул ему сигарету. Курить не хотелось, но Тайлер все же закурил. Горечь во рту была неприятной. – Что, важный теперь, в телеке засветишься?
- Да не то чтобы… - Тайлер начал, но не успел договорить. Бадди прервал его презрительным смешком, после которого сплюнул на асфальт.
- Ну да. Тебе ведь место папочка купил. Жаль, не все это знают и понимают.
Тайлер смотрел на Бадди недоуменно. О том, что его протолкнул отец, знали многие. Тайлер не скрывал этого и не стеснялся. Кто эти «все», кого имел в виду Бадди, он не понял.
- Ладно, мне, пожалуй, пора. На автобус надо успеть еще.

Он хотел сказать «удачи, парни». Хотел потушить окурок, но тот вылетел у него из руки, когда, без предупреждения и каких-либо объяснений его ударили в грудь ногой. Он успел лишь сделать глоток воздуха, который так и застрял в горле, и с хрипом опустился на колени. Следующий удар последовал уже по лицу, лишая его возможности встать: резкая боль в носу, от которой потемнело в глазах и закружилась голова, липкие струи крови по лицу, ее металлический привкус на губах. Многим позже Тайлер узнает, что Бадди бросила Венди Кирклин, якобы, из-за него. Что она якобы хотела с ним, Тайлером, познакомиться. Планировала ему написать. Он даже не помнил, как она выглядела, и в тот теплый весенний вечер лежал на асфальте, глядя в розовое небо, не подозревая о ее существовании.

- Вы что делаете? – донеслось откуда-то издалека. Чей-то голос казался звуком из другого мира. – Да там кровь! Господи… господи…

Это была уборщица, которая после смены уже собралась возвращаться домой. Тайлер не видел ее. Не видел, как она, опасаясь подходить к парням, метнулась обратно в здание. Он видел только, как парни попытались оттащить Бадди, но тот сел на корточки рядом с Тайлером, явно собираясь ему что-то сказать. Прежде, чем он успел открыть рот, Тайлер плюнул ему в лицо.

В какой момент появился кто-то из преподавателей, Тайлер не понял. Голова начинала болеть по нарастающей, и это ему не нравилось. У него в анамнезе были печальные истории из жизни знакомых, в которых, если кого-то били по голове, он имел крайне плачевные последствия, иногда с летальным исходом. Впрочем… ну по голове-то его не били. В нос ударили, от этого вроде никто не умирал.

Парни уговаривали Бадди уйти, глядя куда-то за спину Тайлера. Устрашали его проблемами. Бадди отказался и они, как послушные подхалимы, остались конечно же, хотя Тайлер видел, как они занервничали. Как ни странно, он не испытывал особой радости по поводу пришедшего спасения. Не очень-то хотелось, чтобы все это кто-то видел, пусть даже из учителей.

Бадди смотрел на него с крайней степенью ненависти. Тайлер догадывался – это все плевок в лицо. Он так и читал в глазах Бадди, что тот не простит этот плевок, будет носить воспоминание в самом сердечке до тех пор, пока страшно не отомстит. Но сейчас, видимо, руки распускать не решился даже он. Только встал в какую-то дерзкую позу, которая Тайлеру почему-то показалась нелепой.

По голосу Тайлер преподавателя не узнал, узнал только когда обернулся. Хотел подняться на ноги, но понял, что немного кружится голова, и вместо этого стал рыться в рюкзаке в поисках салфеток – кровь из носа продолжала идти. На удивление заметил, что рука разбита, хотя так и не понял, как это произошло. Болели ребра и бока, но это уже мелочи.
Бадди тем временем продолжал стоять в позе. Во всех смыслах.

- Экономика, - вроде как нехотя, а вроде как даже с вызовом бросил он в ответ на вопрос преподавателя о факультете. – И что дальше? Это даже не в учебное время случилось. И это не первая драка в стенах университета, что-то не помню никаких отчислений.

Ну это он конечно загнул. Наверняка они были. Даже Тайлер знал об одном случае, хотя там, стоило признать, все было куда серьезнее. Нет, Бадди не отчислят, в этом он не сомневался, но степень его уверенности в себе превосходила все возможные ожидания. А потом он и вовсе сделал то, отчего Тайлер округлил глаза – развернулся и пошел. Прихвостни, нервно переглядываясь, неуверенно засеменили за ним. Тайлер даже представить не мог, как они перепугались всей этой ситуации.

Но Бадди… Он не остался договорить, узнать о наказании или необходимости посетить руководство, наставника по воспитательной работе, и кто там еще подключается в таких случаях? Психолог? Представить его на кушетке, рассказывающего про травмы детства и любимую игрушку, было бы весело. Но как-нибудь в другой раз.

- В одном он прав. - Тайлер кое-как поднялся на ноги, морщась от боли во всем теле. Болело то там, то тут. – Вряд ли это потянет на серьезное нарушение. Кажется, у меня даже нет сотрясения.